Антология - Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Нет, не тебе идти со мной…

Нет, не тебе идти со мнойК высокой цели бытия,И не тебя душа мояЗвала подругой и сестрой.

Я не тебя в тебе любил,Но лучшей участи залог,Но ту печать, которой богТвою природу заклеймил.

И думал я, что ту печатьТы сохранишь среди борьбы,Что против света и судьбыТы в силах голову поднять.

Но дорог суд тебе людской,И мненье дорого рабов,Не ненавидишь ты оков,—Мой путь иной, мой путь не твой.

Тебя молить я слишком горд,—Мы не равны ни здесь, ни там,И в хоре звезд не слиться намВ созвучий родственных аккорд.

И пусть твой образ роковойМне никогда не позабыть,—Мне стыдно женщину любитьИ не назвать ее сестрой.

Расстались мы – и встретимся ли снова…

Расстались мы – и встретимся ли снова,И где и как мы встретимся опять,То знает бог, а я отвык уж знать,Да и мечтать мне стало нездорово…Знать и не знать – ужель не все равно?Грядущее – неумолимо строго,Как водится… Расстались мы давно,И, зная то, я знаю слишком много…Поверье то, что знание беда,—Сбывается. Стареем мы прескороВ наш скорый век. Так в ночь, от приговора,Седеет осужденный иногда.

Всеведенье поэта

О, верь мне, верь, что не шутяЯ говорю с тобой, дитя.Поэт – пророк, ему даноПровидеть в будущем чужом.Со всем, что для других темно,Судьбы избранник, он знаком.Ему неведомая дальГрядущих дней обнажена,Ему чужая речь ясна,И в ней и радость, и печаль,И страсть, и муки видит он,Чужой подслушивает стон,Чужой подсматривает взгляд,И даже видит, говорят,Как зарождается, растетДуши таинственный цветок,И куклу – девочку зоветК любви и жизни вечный рок,Как тихо в девственную грудьЛюбви вливается струя,И ей от жажды бытияВольнее хочется вздохнуть,Как жажда жизни на просторРумянца рвется в ней огнемИ, утомленная, потомЕй обливает влагой взор,И как глядится в влаге тойТворящий душу дух иной…И как он взглядом будит в нейИ призывает к бытиюНа дне сокрытую змею,Змею страданий и страстей —Змею различия и зла…

Дитя, дитя,– ты так светла,В груди твоей читаю я,Как бездна, движется она,Как бездна, тайн она полна,В ней зарождается змея.

Элегии

В час, когда утомлен бездействием душно-тяжелымИли делом бесплодным – делом хуже безделья, —Я под кров свой вхожу – и с какой-то тоской озираюСтены, ложе да стол, на котором по глупой,Старой, вечной привычке ищу поневоле глазами,Нет ли вести какой издалека, худой или доброй,Все равно, лишь бы вести, и роюсь заведомо тщетно —Так, чтоб рыться,– в бумагах… В час, когда обливаетСветом серым своим финская ночь комнату,– сноваСердце болит и чего-то просит, хотя от чего-тоЯ отрекся давно, заменил неизвестное что-то—Глупое, сладкое что-то – суровым, холодно-печальнымНечто… Пусть это нечто звучит душе одномерно,Словно маятник старых часов,– зато для желудкаЭто нечто здоровей… Чего тебе, глупое сердце?Что за вестей тебе хочется? Знай себе, бейся ровнее,Лучше будет, поверь… Вести о чем-нибудь малом,Дурны ль они, хороши ль, только кровь понапрасну волнуют.Лучше жить без вестей, лучше, чтоб не было дажеИ желаний о ком да о чем-нибудь знать.И чего жеНадо тебе, непокорное, гордое сердце,– само тыХочешь быть господином, а просишь все уз да неволи,Женской ласки да встречи горячей… За этиЛаски да встречи – плохая расплата, не все лиТы свободно любить, ничего не любя… не завидуй.Бедное сердце больное – люби себе все, или вовсеНичего не любя – от избытка любви одиноко,Гордо, тихо страдай, да живи презрением вволю.

Будет миг… мы встретимся, это я знаю – недаромСловно песня мучит меня недопетая частоОблик тонко-прозрачный с больным лихорадки румянцем,С ярким блеском очей голубых…Мы встретимся – знаю,Знаю все наперед, как знал я про нашу разлуку.Ты была молода, от жизни ты жизни просила,Злилась на свет и людей, на себя, на меня еще злилась…Злость тебе чудно пристала… но было бы трудно ужитьсяНам обоим… упорно хотела ты верить надеждамМне назло да рассудку назло… А будет время иное,Ты устанешь, как я,– усталые оба, друг другуРуку мы подадим и пойдем одиноко по жизниБез боязни измены, без мук душевных, без горя,Да и без радости тоже – выдохшись поровну оба,Мудрость рока сознавши. Дает он, чего мы не просим,Сколько угодно душе– но опасно, поверь мне, опасноИ просить, и желать – за минуты мы платимДорого. Стоит ли свеч игра?.. И притом жеРано иль поздно—устанем… Нельзя ж поцелуемВыдохнуть душу одним… Догорим себе тихо,Но, догорая, мой друг, в пламень единый сольемся.

Часто мне говоришь ты, склонясь темно-русой головкой,Робко взор опустив, о грустном и тяжком бывалом.Бедный, напуганный, грустный ребенок, о, верь мне:Нас с тобою вполне сроднило крепко – паденье.Если б чиста ты была – то, знай, никогда б головоюГордой я не склонился к тебе на колени и страстноНе прильнул бы ни разу к маленькой ножке устами.Только тому я раб, над чем безгранично владею,Только с тобою могу я себе самому предаваться,Предаваясь тебе… Подними же чело молодое,Руку дай мне и встань, чтобы мог я упасть пред тобою.

Артистке

Когда, как женщина, тихаИ величава, как царица,Ты предстоишь рабам греха,Искусства девственного жрица,

Как изваянье холодна,Как изваянье, ты прекрасна,Твое чело – спокойно-ясно;Богов служенью ты верна.

Тогда тебе не нужны даниВперед заказанных цветов,И выше ты рукоплесканийТолпы упившихся рабов.

Когда ж и их восторг казенныйРасшевелит на грубый взрывТвой шепот, страстью вдохновленный,Твой лихорадочный порыв,

Мне тяжело, мне слишком гадко,Что эта страсти простота,Что эта сердца лихорадкаИ псами храма понята.

За Вами я слежу давно…

За Вами я слежу давноС горячим, искренним участьем,И верю: будет Вам даноНе многим ведомое счастье.

Лишь сохраните, я молю,Всю чистоту души прекраснойИ взгляд на жизнь простой и ясный,Все то, за что я Вас люблю!

Борьба

Я ее не люблю, не люблю…   Это – сила привычки случайной!   Но зачем же с тревогою тайнойНа нее я смотрю, ее речи ловлю?

   Что мне в них, в простодушных речах   Тихой девочки с женской улыбкой?Что в задумчиво-робко смотрящих очах   Этой тени воздушной и гибкой?

   Отчего же – и сам не пойму —   Мне при ней как-то сладко и больно,   Отчего трепещу я невольно,Если руку ее на прощанье пожму?

Отчего на прозрачный румянец ланитЯ порою гляжу с непонятною злостью   И боюсь за воздушную гостью,   Что, как призрак, она улетит.

И спешу насмотреться, и жадно ловлюМелодически-милые, детские речи;Отчего я боюся и жду с нею встречи?..Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю.

Я измучен, истерзан тоскою…Но тебе, ангел мой, не скажуНикогда, никогда, отчего я,Как помешанный, днями брожу.

Есть минуты, что каждое словоМне отрава твое и что радЯ отдать все, что есть дорогого,За пожатье руки и за взгляд.

Есть минуты мучений и злобы,Ночи стонов безумных таких,Что, бог знает, не сделал чего бы,Лишь упасть бы у ног у твоих.

Есть минуты, что я не умеюСкрыть безумия страсти своей…О, молю тебя – будь холоднее,И меня и себя пожалей!

Я вас люблю… что делать – виноват!Я в тридцать лет так глупо сердцем молод,Что каждый ваш случайный, беглый взглядМеня порой кидает в жар и холод…И в этом вы должны меня простить,Тем более, что запретить любитьНе может власть на свете никакая;Тем более, что, мучась и пылая,Ни слова я не смею вам сказатьИ принужден молчать, молчать, молчать!..

Я знаю сам, что были бы преступныПризнанья или смысла лишены:Затем, что для меня вы недоступны,Как недоступен рай для сатаны.Цепями неразрывными окован,Не смею я, когда порой, взволнован,Измучен весь, к вам робко подхожуИ подаю вам руку на прощанье,Сказать простое слово: до свиданья!Иль, говоря,– на вас я не гляжу.

К чему они, к чему свиданья эти?Бессонницы – расплата мне за них!А между тем, как зверь, попавший в сети,Я тщетно злюсь на крепость уз своих.Я к ним привык, к мучительным свиданьям…Я опиум готов, как турок, пить,Чтоб муку их в душе своей продлить,Чтоб дольше жить живым воспоминаньем…Чтоб грезить ночь и целый день бродитьВ чаду мечты, под сладким обаяньемЗадумчиво опущенных очей!Мне жизнь темна без света их лучей.

Да… я люблю вас… так глубоко, страстно,Давно… И страсть безумную своюОт всех, от вас особенно таю.От вас, ребенок чистый и прекрасный!Не дай вам бог, дитя мое, узнать,Как тяжело любить такой любовью,Рыдать без слов, метаться, ощущать,Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,Бежит по жилам, рваться, проклинать,Терзаться ночи, дни считать тревожно,Бояться встреч и ждать их, жадно ждать;Беречься каждой мелочи ничтожной,Дрожать за каждый шаг неосторожный,Над пропастью бездонною стоятьИ чувствовать, что надо погибать,И знать, что бегство больше невозможно.

Опять, как бывало, бессонная ночь!Душа поняла роковой приговор:Ты Евы лукавой лукавая дочь,Ни хуже, ни лучше ты прочих сестер.

Чего ты хотела?.. Чтоб вовсе с умаСошел я?., чтоб все, что кругом нас, забыл?Дитя, ты сама б испугалась, сама,Когда бы в порыве я искренен был.Ты знаешь ли все, что творилось со мной,Когда не холодный, насмешливый взор,Когда не суровость, не тон ледяной,Когда не сухой и язвящий укор,Когда я не то, что с отчаяньем ждал,Во встрече признал и в очах увидал,В приветно-тревожных услышал речах?Я был уничтожен, я падал во прах…Я падал во прах, о мой ангел земной,Пред женственно-нежной души чистотой,Я падал во прах пред тобой, пред тобой,Пред искренней, чистой, глубокой, простой!Я так тебя сам беззаветно любил,Что бодрость мгновенно в душе ощутил,И силу сковать безрассудную страсть,И силу бороться, и силу не пасть.Хоть весь в лихорадочном был я огне,Но твердости воли достало во мне —Ни слова тебе по душе не сказать,И даже руки твоей крепче не сжать!Зато человека, чужого почти,Я встретил, как брата лишь встретить мог брат,С безумным восторгом, кипевшим в груди…По-твоему ж, был я умен невпопад.

Дитя, разве можно иным было быть,Когда я не смею, не вправе любить?Когда каждый миг должен я трепетать,Что завтра, быть может, тебя не видать,Когда я по скользкому должен пути,Как тать, озираясь, неслышно идти,Бессонные ночи в тоске проводить,Но бодро и весело в мир твой входить.Пускай он доверчив, сомнений далек,Пускай он нисколько не знает тебя…Но сам в этот тихий земли уголокВхожу я с боязнью, не веря в себя.

А ты не хотела, а ты не моглаПонять, что творилось со мною в тот миг,Что если бы воля мне только была,Упал бы с тоской я у ног у твоихИ током бы слез, не бывалых давно,Преступно-заглохшую душу омыл…Мой ангел… так свято, глубоко, полноВедь я никого никогда не любил!..

При новой ты встрече была холодна,Насмешливо-зла и досады полна,Меня уничтожить хотела совсем…И точно!.. Я был безоружен и нем.Мне раз изменила лишь нервная дрожь,Когда я в ответ на холодный вопрос,На взгляд, где сверкал мне крещенский мороз,—Борьба, так борьба! – думал грустно,– ну что ж!И ты тоже Евы лукавая дочь,Ни хуже, ни лучше ты прочих сестер.И снова бессонная, длинная ночь,—Душа поняла роковой приговор.

О! кто бы ни был ты, в борьбе ли муж созрелыйИль пылкий юноша, богач или мудрец —Но если ты порой ненастный вечер целыйВкруг дома не бродил, чтоб ночью наконец,Прильнув к стеклу окна, с тревожной лихорадкойМечтать, никем не зрим и в трепете, что вотТы девственных шагов услышишь шелест сладкий,Что милой речи звук поймаешь ты украдкой,Что за гардиною задернутой мелькнетХоть очерк образа неясным сновиденьемИ в сердце у тебя след огненный прожжетМгновенный метеор отрадным появленьем…

Но если знаешь ты по слуху одномуИль по одним мечтам поэтов вдохновенныхБлаженство, странное для всех непосвященныхИ непонятное холодному уму,Блаженство мучиться любви палящей жаждой,Гореть на медленном, томительном огне,Очей любимых взгляд ловить случайный каждый,Блаженство ночь не спать, а днем бродить во сне…

Но если никогда, печальный и усталый,Ты ночь под окнами сиявшей ярко залыНеведомых тебе палат не проводил,Доколе музыка в палатах не стихала,Доколь урочный час разъезда не пробилИ освещенная темнеть не стала зала;Дыханье затаив и кутаясь плащом,За двери прыгая, не ожидал потом,Как отделяяся от пошлой черни светской,Вся розово-светла, мелькнет она во мгле,С усталостью в очах, с своей улыбкой детской,С цветами смятыми на девственном челе…

Но если никогда ты не изведал муки,Всей муки ревности, когда ее другойСвободно увлекал в безумный вальс порой,И обвивали стан ее чужие руки,И под томительно-порывистые звукиОбоих уносил их вихорь круговой,А ты стоял вдали, ревнующий, несчастный,Кляня веселый бал и танец сладострастный…

Но если никогда, в часы, когда заснетС дворцами, башнями, стенами вековымиИ с колокольнями стрельчатыми своимиГромадный город весь, усталый от забот,Под мрачным пологом осенней ночи темной,В часы, как смолкнет все и с башни лишь огромной,Покрытой сединой туманною веков,Изборожденной их тяжелыми стопами,Удары мерные срываются часов,Как будто птицы с крыш неровными толпами;

В часы, когда на все наляжет тишина,В часы, когда, дитя безгрешное, онаЗаснет под сенью крил хранителей незримых,Ты, обессилевший от мук невыразимых,В подушку жаркую скрываясь, не рыдалИ имя милое сто раз не повторял,Не ждал, что явится она на зов мученья,Не звал на помощь смерть, не проклинал рожденья…

И если никогда не чувствовал, что взгляд,Взгляд женщины, как луч таинственный сияя,Жизнь озарил тебе, раскрыл все тайны рая;Не чувствовал порой, что за нее ты рад,За эту девочку, готовую смеятьсяПри виде жгучих слез иль мук твоих немых,Колесования мученьям подвергаться,—Ты не любил еще, ты страсти не постиг.

Прости меня, мой светлый серафим,Я был на шаг от страшного признанья;Отдавшись снам обманчивым моим,Едва я смог смирить в себе желаньеС рыданием упасть к ногам твоим.Я изнемог в борьбе с безумством страсти,Я позабыл, что беспощадно строгЗакон судьбы неумолимой власти,Что мера мук и нравственных несчастийЕще не вся исполнилась… Я могЗа звук один, за милый звук привета,За робкий звук, слетевший с уст твоихВ доверчивый самозабвенья миг,—Взять на душу тяжелый гнет ответаПеред судом небесным и земнымВ судьбе твоей, мой светлый серафим!Мне снился сон далеких лет волшебный,И речь младенчески приветная твояВ больную грудь мне влагою целебнойЛилась, как животворная струя…Мне грезилось, что вновь я молод и свободен…Но если б я свободен даже был…Бог и тогда б наш путь разъединил,И был бы прав суровый суд Господень!Не мне удел с тобою был бы дан…Я веком развращен, сам внутренне развратен;На сердце у меня глубоких много ранИ несмываемых на жизни много пятен…Пускай могла б их смыть одна слеза твоя,—Ее не принял бы Правдивый судия!

      Доброй ночи!.. Пора!   Видишь: утра роса небывалая там      Раскидала вдали озера …И холмы поднялись островами по тем озера м.

      Доброй ночи!.. Пора!   Посмотри: зажигается яркой каймой      На востоке рассвета заря…Как же ты хороша, освещенная утра зарей!

      Доброй ночи!.. Пора!Слышишь утренний звон с колоколен церквей;      Тени ночи спешат до утра,До урочного часа вернуться в жилище теней…

      Доброй ночи!.. Засни.Ночи тайные гости боятся росы заревой,      До луны не вернутся они…Тихо спи, освещенная розовой утра зарей.

Вечер душен, ветер воет,   Воет пес дворной;Сердце ноет, ноет, ноет,   Словно зуб больной.

Небосклон туманно-серый,   Воздух так сгущен…Весь дыханием холеры,   Смертью дышит он.

Все одна другой страшнее   Грезы предо мной;Все слышнее и слышнее   Похоронный вой.

Или нервами больными   Сон играет злой?Но запели: «Со святыми,—   Слышу, – упокой!»

Все сильнее ветер воет,   В окна дождь стучит…Сердце ломит, сердце ноет,   Голова горит!

Вот с постели поднимают,   Вот кладут на стол…Руки бледные сжимают   На груди крестом.

Ноги лентою обвили,   А под головойДве подушки положили   С длинной бахромой.

Темно, темно… Ветер воет…   Воет где-то пес…Сердце ноет, ноет, ноет…   Хоть бы капля слез!Вот теперь одни мы снова,

   Не услышат нас…От тебя дождусь ли слова   По душе хоть раз?Нет! навек сомкнула вежды,

   Навсегда нема…Навсегда! и нет надежды   Мне сойти с ума!Говори, тебя молю я,

   Говори теперь…Тайну свято сохраню я   До могилы, верь.Я любил тебя такою

   Страстию немой,Что хоть раз ответа стою…   Сжалься надо мной.Не сули мне счастье встречи

   В лучшей стороне…Здесь – хоть звук бывалой речи   Дай услышать мне.Взгляд один, одно лишь слово…

   Холоднее льда!Боязлива и сурова   Так же, как всегда!Ночь темна и ветер воет,

   Глухо воет пес…Сердце ломит, сердце ноет!..   Хоть бы капля слез!..

«Надежду!» – тихим повторили эхомБрега, моря, дубравы… и не преждеКонрад очнулся. «Где я? – с диким смехомВоскликнул он.– Здесь слышно о надежде!Но что же песня?.. Помню без того яТвое, дитя, счастливое былое…Три дочери у матери вас было,Тебе судьба столь многое сулила…Но горе к вам, цветы долины, близко:В роскошный сад змея уже проникла,И все, чего коснулась грудью склизкой,Трава ль, цветы ль– краса и прелесть сада,—Все высохло, поблекло и поникло,И замерло, как от дыханья хлада…О, да! стремись к минувшему мечтою,Припоминай те дни, что над тобоюНеслись доселе б весело и ясно,Когда б… молчишь?.. Запой же песнь проклятья:Я жду ее, я жду слезы ужасной,Что и гранит прожечь, упавши, может…На голову ее готов принять я:Пусть падает, пускай палит чело мне,Пусть падает! Пусть червь мне сердце гложет,И пусть я все минувшее припомнюИ все, что ждет в аду меня, узнаю!»

– «Прости, прости! я виновата, милый!Пришел ты поздно, ждать мне грустно было:Невольно песнь какая-то былая…Но прочь ее!.. Тебя ли упрекну я?С тобой, о мой желанный, прожила яОдну минуту… но и той одноюНе поменялась бы с людской толпоюНа долгий век томлений и покоя…Сам говорил ты, что судьба людскаяОбычная – судьба улиток водных:На мутном дне печально прозябая,В часы одних волнений непогодных,Однажды в год, быть может, даже реже,Наверх они, на вольный свет проглянут,Вдохнут в себя однажды воздух свежий,И вновь на дно своей могилы канут…Не для такой судьбы сотворена я:Еще в отчизне, девочкой, играяС толпой подруг, о чем-то я, бывало,Вздыхала тайно, смутно тосковала…Во мне тревожно сердце трепетало!Не раз, от них отставши, я далекоНа холм один взбегала на высокойИ, стоя там, просила со слезами,Чтоб божьи пташки по перу мне далиИз крыл своих – и, размахнув крылами,Порхнула б я к небесной синей дали…С горы бы я один цветок с собою,Цвет незабудки унесла, высокоЗа тучи, с их пернатою толпоюПомчалася – и в вышине далекойИсчезла!.. Ты, паря над облаками,Услышал сердца пылкое желаньеИ, обхватив орлиными крылами,Унес на небо слабое созданье!И пташек не завидую я доле…Куда лететь? исполнено не все ли,Чего просили сердца упованья?Я божье небо в сердце ощутила,Я человека на земле любила!»

Прощай, прощай! О, если б знала ты,Как тяжело, как страшно это слово…От муки разорваться грудь готова,А в голове больной бунтуют сноваОдна другой безумнее мечты.

Я гнал их прочь, обуздывая властьюМоей любви глубокой и святой;В борьбу и в долг я верил, веря счастью;Из тьмы греха исторгнут чистой страстью,Я был царем над ней и над собой.

Я, мучася, ревнуя и пылая,С тобою был спокоен, чист и тих,Я был с тобою свят, моя святая!Я не роптал – главу во прах склоняя,Я горько плакал о грехах своих.

Прощай! прощай!.. Вновь осужден узнать яНа тяжкой жизни тяжкую печатьНе смытого раскаяньем проклятья…Но, испытавший сердцем благодать, яТеперь иду безропотно страдать.

Ничем, ничем в душе моейЗаветной веры ты не сгубишь…Ты можешь полюбить сильней,Но так легко ты не разлюбишь.Мне вера та – заветный клад,Я обхватил его руками…И, если руки изменят,Вопьюсь в безумии зубами.Та вера – жизнь души моей,Я даром не расстанусь с ней.

Тебя любил я так смиренно,Так глубоко и так полно,Как жизнью новой озареннойДуше лишь раз любить дано.Я все, что в сердце проникалоКак мира высшего отзыв,Что ум восторгом озаряло,—Передавал тебе, бывало,И ты на каждый мой порывСозвучьем сердца отвечала.

Как в книге, я привык читатьВ душе твоей и мог по волеВсем дорогим мне наполнятьСтраницы, белые дотоле.И с тайной радостью следил,Как цвет и плод приносит нынеТо, что вчера я насадилВ заветной, девственной святыне.

Я о любви своей молчал,Ее таил как преступленье…И жизни строгое значеньеПеред тобой разоблачал.А все же чувствовали самиНевольно оба мы не раз,Что душ таинственная связьОбразовалась между нами.Тогда… хотелось мне упастьК твоим ногам в порыве страсти…Но сила непонятной властиСмиряла бешеную страсть.

Нет! Не упал бы я к ногам,Не целовал бы след твой милый,Храня тебя, хранимый самЛюбви таинственною силой…Один бы взгляд, один бы звук,Одно лишь искреннее слово —И бодро я пошел бы сноваВ путь одиночества и мук.

Но мы расстались без прощанья,С тоской суровой и немой,И в час случайного свиданьяСошлись с холодностью сухой;Опущен взгляд, и чинны речи,Рука как мрамор холодна…А я, безумный, ждал той встречи,Я думал, мне простит онаМою тоску, мои мученья,Невольный ропот мне проститИ вновь в молитву обратитГреховный стон ожесточенья!

Мой ангел света! Пусть перед тобоюСтихает все, что в сердце накипит;Немеет все, что без тебя пороюДуше тревожной речью говорит.

Ты знаешь все… Когда благоразумной,Холодной речью я хочу облечь,Оледенить души порыв безумный —Лишь для других не жжется эта речь!

Ты знаешь все… Ты опускаешь очи,И долго их не в силах ты поднять,И долго ты темней осенней ночи,Хоть никому тебя не разгадать.

Один лишь я в душе твоей читаю,Непрошенный, досадный чтец порой…Ты знаешь все… Но я, я также знаюВсе, что живет в душе твоей больной.

И я и ты равно друг друга знаем,А между тем наедине молчим,И я и ты – мы поровну страдаемИ скрыть равно страдание хотим.

Не видясь, друг о друге мы не спросимНи у кого, хоть спросим обо всем;При встрече взгляда лишнего не бросим,Руки друг другу крепче не пожмем.

В толпе ли шумной встретимся с тобою,Под маскою ль подашь ты руку мне —Нам тяжело идти рука с рукою,Как тяжело нам быть наедине.

И чинны ледяные наши речи,Хоть, кажется, молчать нет больше сил,Хоть так и ждешь, что в миг подобной встречиВсе выскажешь, что на сердце таил.

А между тем, и ты и я – мы знаем,Что мучиться одни осуждены,И чувствуем, что поровну страдаем,На жизненном пути разделены.

Молились мы молитвою единой,И общих слез мы знали благодать:Тому, кто раз встречался с половинойСвоей души,– иной не отыскать!

О, говори хоть ты со мной,Подруга семиструнная!Душа полна такой тоской,А ночь такая лунная!

Вон там звезда одна горитТак ярко и мучительно,Лучами сердце шевелит,Дразня его язвительно.

Чего от сердца нужно ей?Ведь знает без того она.Что к ней тоскою долгих днейВся жизнь моя прикована…

И сердце ведает мое,Отравою облитое,Что я впивал в себя ееДыханье ядовитое…

Я от зари и до зариТоскую, мучусь, сетую…Допой же мне – договориТы песню недопетую.

Договори сестры твоейВсе недомолвки странные…Смотри: звезда горит ярчей…О, пой, моя желанная!

И до зари готов с тобойВести беседу эту я…Договори лишь мне, допойТы песню недопетую!

Две гитары, зазвенев,   Жалобно заныли…С детства памятный напев,   Старый друг мой – ты ли?

Как тебя мне не узнать?На тебе лежит печать   Буйного похмелья,   Горького веселья!

Это ты, загул лихой,Ты – слиянье грусти злойС сладострастьем баядерки —   Ты, мотив венгерки!

Квинты резко дребезжат,   Сыплют дробью звуки…Звуки ноют и визжат,   Словно стоны муки.

Что за горе? Плюнь, да пей!Ты завей его, завей   Веревочкой горе!   Топи тоску в море!

Вот проходка по баскам   С удалью небрежной,А за нею – звон и гам   Буйный и мятежный.

Перебор… и квинта вновь   Ноет-завывает;Приливает к сердцу кровь,   Голова пылает.

Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,С голубыми ты глазами, моя душечка!

Замолчи, не занывай,   Лопни, квинта злая!Ты про них не поминай…   Без тебя их знаю!В них хоть раз бы поглядеть   Прямо, ясно, смело…А потом и умереть —   Плевое уж дело.Как и вправду не любить?   Это не годится!Но, что сил хватает жить,   Надо подивиться!Соберись и умирать,   Не придет проститься!Станут люди толковать:   Это не годится!Отчего б не годилось,   Говоря примерно?Значит, просто все хоть брось…   Оченно уж скверно!Доля ж, доля ты моя,   Ты лихая доля!Уж тебя сломил бы я,   Кабы только воля!Уж была б она моя,   Крепко бы любила…Да лютая та змея,   Доля, – жизнь сгубила.По рукам и по ногам   Спутала-связала,По бессонныим ночам   Сердце иссосала!Как болит, то ли болит,   Болит сердце – ноет…Вот что квинта говорит,   Что басок так воет...........................................Шумно скачут сверху вниз   Звуки врассыпную,Зазвенели, заплелись   В пляску круговую.Словно табор целый здесь,   С визгом, свистом, крикомЗаходил с восторгом весь   В упоеньи диком.Звуки шепотом журчат   Сладострастной речи…Обнаженные дрожат   Груди, руки, плечи.Звуки все напоены   Негою лобзаний.Звуки воплями полны   Страстных содроганий…Ба сан, ба сан, басана ,Басана та, басана та,Ты другому отданаБез возврата, без возврата…Что за дело? ты моя!Разве любит он, как я?   Нет – уж это дудки!Доля злая ты моя,   Глупы эти шутки!Нам с тобой, моя душа,   Жизнью жить одною,Жизнь вдвоем так хороша,   Порознь – горе злое!Эх ты, жизнь, моя жизнь…К сердцу сердцем прижмись!На тебе греха не будет,А меня пусть люди судят,   Меня бог простит…

Что же ноешь ты, мое   Ретиво сердечко?Я увидел у нее   На руке колечко!..Ба´сан, ба´сан, басана´ ,Басана´та, басана´та!Ты другому отданаБез возврата, без возврата!Эх-ма, ты завей   Веревочкой горе…Загуляй да запей,   Топи тоску в море!Вновь унылый перебор,   Звуки плачут снова…Для чего немой укор?   Вымолви хоть слово!Я у ног твоих – смотри —   С смертною тоскою,Говори же, говори,   Сжалься надо мною!Неужель я виноват   Тем, что из-за взглядаТвоего я был бы рад   Вынесть муки ада?Что тебя сгубил бы я,   И себя с тобою…Лишь бы ты была моя,   Навсегда со мною.Лишь не знать бы только намНикогда, ни здесь, ни там   Расставанья муки…Слышишь… вновь бесовский гам,   Вновь стремятся звуки…В безобразнейший хаос   Вопля и стенаньяВсе мучительно слилось.   Это – миг прощанья.Уходи же, уходи,   Светлое виденье!..У меня огонь в груди   И в крови волненье.Милый друг, прости-прощай!   Прощай – будь здорова!Занывай же, занывай,   Злая квинта, снова!Как от муки завизжи,   Как дитя от боли,Всею скорбью дребезжи   Распроклятой доли!Пусть больнее и больней   Занывают звуки,Чтобы сердце поскорей   Лопнуло от муки!

Будь счастлива… Забудь о том, что было,Не отравлю я счастья твоего,Не вспомяну, как некогда любила,Как некогда для сердца моегоТвое так безрассудно сердце жило.

Не вспомяну… что было, то прошло…Пусть светлый сон души рассеять больно,Жизнь лучше снов – гляди вперед светло.Безумством грез нам тешиться довольно.Отри слезу и подними чело.

К чему слеза? раскаянье бесплодно…Раскаянье – удел души больной,Твое же сердце чисто и свободно,И пусть мое измучено борьбой,Но понесет свой жребий благородно…

О, полюби, коль можешь ты, опять,Люби сильней и глубже, чем любила…Не дай лишь сердца силам задремать,Живым душам бесстрастие – могила,А на твоей – избрания печать.

Будь счастлива… В последний раз мне рукуСвою подай; прижав ее к устам,Впервые и на вечную разлукуВ лобзаньи том тебе я передамДуши своей безвыходную муку.

В последний раз натешу сердце сном,Отдамся весь обманчивому счастью,В последний раз в лобзании одномСкажусь тебе всей затаенной страстьюИ удалюсь в страдании немом.

И никогда, ни стоном, ни мольбоюНе отравлю покоя твоего…Я требую всего, иль ничего…Прости, прости! да будет Бог с тобою!

В час томительного бденья,В ночь бессонного страданьяЗа тебя мои моленья,О тебе мои страданья!Всё твои сияют очиМне таинственным приветом,Если звезды зимней ночиСветят в окна ярким светом.Тесно связанный с тобою,Возникает мир бывалый,Вновь таинственной мечтоюОн звучит душе усталой.Вереницей ряд виденийПризван к жизни странной властью:Неотвязчивые тениС неотвязчивою страстью!

Пред душевными очамиВновь развернут свиток длинный…Вот с веселыми жильцамиСтарый дом в глуши пустынной,Вот опять большая залаПред моим воспоминаньем,Облитая, как бывало,Бледных сумерек мерцаньем;И старик, на спинку креселГоловой склонясь седою,О бывалом, тих и весел,Говорит опять со мною;Скорой смерти приближеньеОн встречает беззаботно.От него и поученьеПринимаешь так охотно!

И у ног его склоняся,Вся полна мечты случайной,Ты впервые отдаласяГрез волшебных силе тайной,Бледных сумерек мерцаньюПростодушно доверяясь,Подчинилась обаянью,Не лукавя, не пугаясь,Ты мне долго смотришь в очи,Смотришь кротко и приветно,Позабыв, что лунной ночиСвет подкрался незаметно,Что в подобные мгновеньяЯсно все без разговора,Что таится преступленьеЗдесь в одном обмене взора.

О ребенок! ты не знала,Что одним приветным взглядомТы навеки отравлялаЖизнь чужую сладким ядом,Так меня воспоминаньяВ ночь бессонную терзают,И тебя мои стенаньяСнова тщетно призывают,И тебя, мой ангел света,Озарить молю я сноваГрустный путь лучом привета,Звуком ласкового слова…Но мольбы и стоны тщетны:С неба синего сверкая,Звезды хладно-безответны,Безответна ночь глухая.

Только сердце страшно ноет,Вызывая к жизни тени,Да собака дико воет,Чуя близость привидений.

Благословение да будет над тобою,Хранительный покров святых небесных сил,Останься навсегда той чистою звездою,Которой луч мне мрак душевный осветил.

А я сознал уже правдивость приговора,Произнесенного карающей судьбойНад бурной жизнию, не чуждою укора,—Под правосудный меч склонился головой.

Разумен строгий суд, и вопли бесполезны,Я стар, как грех, а ты, как радость, молода,Я долго проходил все развращенья бездны,А ты еще светла, и жизнь твоя чиста.

Суд рока праведный душа предузнавала,Недаром встреч с тобой боялся я искать:Я должен был бежать, бежать еще сначала,Привычке вырасти болезненной не дать.

Но я любил тебя… Твоею чистотоюИз праха поднятый, с тобой был чист и свят,Как только может быть с любимою сестроюК бесстрастной нежности привыкший с детства брат.

Когда наедине со мною ты молчала,Поняв глубокою, хоть детскою душой,Какая страсть меня безумная терзала,Я речь спокойную умел вести с тобой.

Душа твоя была мне вверенной святыней,Благоговейно я хранить ее умел…Другому вверено хранить ее отныне,Благословен ему назначенный удел.

Благословение да будет над тобою,Хранительный покров святых небесных сил,Останься лишь всегда той чистою звездою,Которой краткий свет мне душу озарил!

О, если правда то, что помыслов заветныхВозможен и вдали обмен с душой родной…Скажи: ты слышала ль моих призывов тщетныхБезумный стон в ночи глухой?

Скажи: ты знала ли, какою скорбью лютойТерзается душа разбитая моя,Ты слышала ль во сне иль наяву минутой,Как проклинал и плакал я?

Ты слышала ль порой рыданья, и упреки,И зов по имени, далекий ангел мой?И между строк для всех порой читала ль строки,Незримо полные тобой?

И поняла ли ты, что жар и сила речи,Что всякий в тех строках заветнейший порывИ правда смелая – все нашей краткой встречиНеумолкающий отзыв?

Скажи: ты слышала ль? Скажи: ты поняла ли?Скажи – чтоб в жизнь души я верить мог вполнеИ знал, что светишь ты из-за туманной далиЗвездой таинственною мне!

Хоть тихим блеском глаз, улыбкой, тоном